Интервью записано 12 мая 2014-го. Можно сказать, — первым, но не для книги «Жизнь стоит того…». Изначально — для проекта фильма: «Харьковский рок. Реконструкция». Фильма не случилось из-за неисчислимого объёма материалов и претензий молодых музыкантов на присутствие в нём «всех-всех-всех» из сотен отобранных групп.
Пригласили Захара Борисовича в кафе «Тёрка», что на тот момент находилось на ул. Пушкинской в Харькове. Поговорили о музыке в странах СНГ и за их пределами, о реализации Захара, о сотрудничестве с другими музыкантами, в том числе — с «Разными Людьми», «ДДТ», Чёрным Лукичем, Сергеем Чиграковым, «ПсиХеей».
В материалах есть фрагменты интервью-монолога «Я еду в Вашингтон» Захара Мая из США для харьковского «Радио 50», программы «Чпок» Константина Костенко (1995). Благодарим Александра Чернецкого за записи и Татьяну Шинкарук за помощь превращения звука в текст.
Из интервью Захара Мая:
В одном из интервью сказал, чувствуешь себя 19-летним. Мироощущение, за время того, как происходило становление в качестве музыканта, изменилось?
Ну, сейчас, наверное, не чувствую себя на 19. Я слишком крутой для этого и слишком больной. А тогда чувствовал. Сейчас, наверное, уже лет на 50 себя чувствую.
Когда впервые познакомился с музыкой? Вопрос простой, и часто, наверное, задаваемый.
Нет, никто, кроме тебя ещё не спрашивал, когда впервые познакомился с музыкой. Не знаю. До рождения, наверное.
В семье кто-то занимался музыкой?
Да. Играли все. Мои родители познакомились в Ялте, когда играли там танцы. Мама – на ионике, папа играл на трубе.
Есть брат. Он имеет отношение к музыке?
Ну, да, как я, только не профессионально. Он занимается менеджментом. Когда приезжаю, вместе играем. Когда он в Россию приезжал, мы на «Крыльях» в 2003-м выступали вместе.
Когда впервые взял инструмент в руки?
Когда родители подарили в 16 лет гитару «Зарница». Болгарская, большая, джамбо. Очень приятная. Очень был благодарен. Она ушла куда-то, когда мы уезжали. Но, наверное, где-то существует. Уже давно на акустике не играю. Мне неудобно на акустике.
Было ли музыкальное образование? Может, подпольное какое-то?
Подпольное было, да. Когда родители гитару подарили, ходил, брал уроки в детской комнате школьника, через дорогу. Там был дядька, который учил на гитаре играть. Но он классической гитаре учил, было не очень интересно. А аккорды уже потом сам посмотрел.
Чему больше всего там научился? Мыслить, как музыкант, или всё-таки, реализовывать моторику игры?
Скорее, что надо было прямо отдрачивать эту моторику прямо к уроку. Мне не очень нравилось.
Есть ещё инструменты, на которых пробовал играть?
Да, на клавишах пробовал. Я записывал на клавишах альбомы.
Уехал за рубеж. Не хотелось здесь оставаться?
Я бы с удовольствием здесь оставался, просто здесь же всё ломалось! Концерты не давали, в армию призывали. И это ещё был Советский Союз.
Когда ты был ещё в Харькове, перед отъездом, уже выступал где-нибудь?
Да. В день перед отъездом играл в ДК «Металлист». Закрывал после Юрия Морозова. Он с моей части ушёл. Но был его концерт.
Фрагменты интервью Захара Мая для «Радио-50» (1995):
«Радио 50»! Вас приветствует «Радио 60»! Костик, годы летят, как птицы, как моя машина! Я еду в Вашингтон, у Владика Зотова сегодня проводы. Мы что-то кушаем вместе. Провожают его в Вашингтоне. Я живу, примерно, в 40 минутах езды, хотя сегодня выпал снег. Совершенно неожиданно для меня. И я не знаю, не знаю, сколько буду ехать. У меня сдутое правое колесо. Меня всё время заносит влево. Но всё классно! Я отдаю ему, Владику, какую-то плёночку. Значит… Надо по порядку рассказывать. Это хорошая плёночка, на которой я пою и играю на разных инструментах (плохо, правда!), но очень душевно. Ну, не очень…Ну, достаточно душевно. А я не знаю, душевнее, чем вчера. Я долбал эту фигню в течение четырёх недель, может даже меньше. В течение трёх недель, причём, всё, кроме гитары, записал в первые два дня, а гитару писал вот эти три недели. Потому, что я всё делаю один (ой, я сейчас буду плакать!). Я всё делаю один, Костик! Ты хороший гитарист, но ты же не здесь живёшь! Ты живёшь там, где не живут, – в стране заходящего солнца. Я живу в стане идущего снега. Снег идёт, снег идёт! Он уже не идёт, он уже прошёл, но сейчас уже всё замёрзнет! Не любят люди в снег ездить. На работу часто не ходят, когда снег, потому что машины долго откапывать. А на танках у нас не ездят. Я не видел. Шварценеггер ездит на чём-то, похожем на танк. Но не у нас, у себя, в Лос-Анжелесе. Не совсем танк, у него такой джип. Но такой, настоящий джип, не такой, не джип, но такой, как три джипа. Но большой. На которых в Ираке мы выиграли недавно войну. Года два назад. Я не знаю, что тебе будет слышно в результате, и в уме ли я в данный момент (думаю, что нет), хотя я сегодня не курил, так как еду в Вашингтон. А я накуренный не вожу машину. У меня есть моральный принцип. Это мой единственный моральный принцип. Не, у меня есть ещё какой-то моральный принцип. У нас был моральный принцип, когда мы только начали придумывать себе мораль. Когда оказалось, что старая мораль нам не нужна, и мы вовсе не обязаны ей подчиняться. А новая американская – скучная. Мы всё делали постепенно. Очень сложно, на самом деле, говорить на чисто русском языке. (Сейчас, надо эту суку обогнать!)
У меня нет прав. У меня не зарегистрированная и не застрахованная машина. Я за неё не плачу. И у меня просроченные номера. Так что вполне может быть, что остаток этого письма буду дописывать в американской тюрьме. Что хорошо в американской тюрьме, то, что оттуда можно один раз позвонить. Звонишь ты наложенным платежом, а звонит за тебя автомат и говорит: «Вам звонит такой-то, такой-то из тюрьмы». Никогда не был, но все говорят. Все очень уговаривают, говорят, там уматно. Мне как-то не попадалось. Хотя, если меня остановят, меня, наверное, посодят. Ну, я их понимаю, конечно. Но я веду хорошо, пустая дорога, собака не повезёт. Хороший хозяин собаку за руль не посадит в такую погоду. У меня заплетается язык. Я четыре недели подряд записывал восемь тактов. У меня, кстати, есть второй моральный принцип. Второй моральный принцип – записывать гитарные соло целиком, а не по кусочкам. Потому, что в «Руссо Матросо» в доброй памяти, которого у вас нет, насколько я знаю (И слава Богу, потому, что он не доделан). А я записывал риф по кусочкам, и он и звучит, как будто записан по кусочкам. Как машина играет. А что я хочу тебе рассказать?
Очень смешно у нас в квартире. Мы живём в обычном многоквартирном доме. И сосед надо мной – рок-музыкант. Сосед подо мной тоже был бы рок-музыкантом, но мы живём на первом этаже, в подвале. Ну, такой подвал, на уровне земли. У нас окна, скорее, балконная дверь выходит прямо на такую полянку, а за ней лес. А лес такой гористый. Там такая гора. Так уходит гора, гора уходит. И она лесиста эта гора. И за ней – кукурузное поле, но его не видно, потому что она гора. Так, что получается, выглянешь в окно, станет грустно не в мочь. (Поёт: «Растворил я окно-о-о-о, стало грустно не в мо-о-чь!»). К чертям собачим, сорвал голос, надо бы яиц сырых попить, но где же их в машине возьмёшь? У меня есть одно тухлое яйцо, но оно крутое. Подарок от подружки, Яны Туницкой, из города Нью-Йорка. Она же, Яна Туницкая из города Харькова, она же Яна… Ну, всё, всё.
Янка хорошая девочка. Она училась когда-то, много-много лет назад… Яна Туницкая училась в художественном училище на Ивановке. Там, где Владик учился. Но не Зотов, нет. Милявский. Но она училась немного позже, потому что она моложе. Она, по-моему, меня на год моложе. А мне сейчас 25. Значит, ей, наверное, 24. Какая хорошая девочка! Трудно переоценить хорошесть этой девочки. Она такая хорошая! М-м-м! Хаер, хаер! Она хипповала. Терпеть не мог того, кто хипповал. Но она сейчас совсем не такая. Я не знаю, может, она ещё хиппует. Она не носит фенечки, она теперь занимается глубоким астрологическим… Может ты её знаешь. У неё бойфренд был. Вру! Любовник. Парень, с которым она гуляла. Встречалась. Парень, с которым она встречалась, был такой, похож на Джима Мориссона. У него были длинные чёрные волосы до плеч, и он был очень молод. И, как я знаю, он год назад, или пару лет назад, умер, нанюхавшись чего-то или уколовшись чем-то. Вы ж там всякую дрянь, как я понял, колете себе? Ну, в общем, он умер. И она переживала. Страдания обогащ… А, нет, вру! Страдания ощущает человек. Ну, я не знаю, я не знаю, что я ощущаю.
Ещё на слуху? Что-то они мне написали, над дорогой висит надпись: «С днём благодаренья». День благодарения, по-моему, завтра. Я уволился с работы, и понятия не имею, когда выходные. Но день благодарения в четверг. Если сегодня среда, (а сегодня среда) то день благодарения завтра. День благодарения – весёлое дело. Это когда американцы приехали и им нечего было кушать, ну, когда первые пилигримы приехали, где-то там, под Бостоном они высадились…А заносит влево, потому что спущено переднее правое. Не страшно, доедем! Высадились, и им было нечего кушать. И тогда они пошли в лес, и нашли там индюшек. Индюшки спокойно паслись на лесных пастбищах Новой Англии, она тогда ещё была Англия. В общем, они съели этих индюшек. И теперь каждый год мы едим этих индюшек. Экзит 12, а нам нужен 11, на Вашингтон. Сегодня луна такая красивая, огромная такая, но не полная. В полнолуние курить хорошо.
А вы знаете слово хай вей? У Чижа есть слово хай вей. «Какой там, к чёрту, хай вей, когда последний трамвай?». Я, если раздухарюсь под конец, я спою несколько Чижовых песен. Я очень люблю Чижовые песни. Я их немножко не так пою. Мне очень понравился, я не слышал раньше, первый альбом «Разных Людей», который до меня дошёл только через Вадика несколько месяцев назад, а он вышел, по-моему, лет 10 назад, 1989 год. Лет 5 назад. Альбом совершенно потрясающий. Совершенно потрясающий альбом! Мы, причём, были укуренные, я с Владиком курил, а с Владиком курить – первое дело. Владик. Милявский. Владик Милявский – Чикаго Иллинойс! Было очень хорошо, и он сказал: «Хочешь послушать харьковскую музыку?». Я говорю: «Да!». И мы слушали «Разных Людей». И это так классно! То, что там Клим вытворял – классно! И с этим аккордеоном, ой, как это было хорошо! И Саша Чернецкий! «Дезертиры любви!» (Надо запить чем-нибудь!). У меня пропали все низа, потому что я пою чисто носом. (Поёт дальше про партийную любовь. А что-то там ещё было? (Поёт: А где ты нашла меня…) Эта песня очень хорошо у нас пошла. Мы её слушали в ту ночь раз 80. Проматывали назад и слушали. Забили плёнку в конец, она больше не играет. А потом я её ещё повозил в своём магнитофоне в машине, который жуёт всё, потому что починить его стоит больше, чем купить новый. А новые за такие деньги уже не продаются. Он стоил долларов 100, когда он продавался, а починить его стоит долларов 90. А новых за 100 уже нет, потому что дешёвых магнитофонов больше не делают. И новые – они такие, за 400. Я не знаю, кто будет такое покупать. Но все покупают. А я не покупаю. 400. Так он жуёт. Я теперь очень осторожно слушаю кассеты в машине. Я в основном пою. Как, например, сейчас. Но радио, радио. Радио, в основном хорошее. Уматное радио. Если привыкнуть к нему. Хорошее радио в студенческих городах, там, где много университетов. В Бостоне шикарное радио. В Сан-Франциско потрясающее радио. В Торонто я был, там было очень хорошее радио. На самом деле хорошее. Не только Раша они всё время крутят, а хорошую английскую музыку, которую не услышишь нигде. А тебе же, наверное, интересно про радио? Я тебе расскажу. Ты ж, как-никак, сам немножечко на радио. Сейчас, мы подкурим!
Я не знаю, что там Кошмар делает. Я не пью уже лет 10. Нет, меньше. Вот, как мы с Кочей глушили самогон под группу «Van der Graaf Generator» в подвале… Как эта улица называлась? Да! Правильно! Дарвина! На углу Мельникова. Вот мы глушили самогон из чего? Из гнилой картошки. Туда надо было опускать горящий лавровый лист, чтобы забить запах. Вот с тех пор я не пью. Ну, чуть-чуть. Если вдруг нельзя отказаться. Я тут был недавно в доме бывшего министра внешней торговли Афганистана при Бабраке Кармале. Такой поганый штрек. Но мусульманин, поэтому нельзя было отказаться. Потом я подумал, что мусульмане не пьют. Так что можно было вполне отказаться. Я выжрал бутылку водки, что было ужасно. Потом на нас напали проститутки, где-то в Нью-Йорке, на 29-ой улице. Это была та ночь. У нас хорошие проститутки. Мы подъехали, нам что-то было нужно на 29-ой улице, мы кого-то высаживали. Друга моего высаживали, который там живёт. А это их место. Они там стоят. А было дело в четыре часа ночи. А я выжрал бутылку водки, но не опьянел, потому что шок. Шок. (Поёт: Америка!! Твой Бог…) Я совсем сорвался к чертям собачьим! Ниже попробую (Поёт ниже: Америка! Твой Бог-доллар! Открой глаза, или закрой рот). Паша тоже двумя руками на грифе играл. А Лёня Колесников двумя руками играл на барабанах. Как это было классно! Какие были шикарные полгода. Костик, тебя не было тогда. Ты был в армии. Но у меня были хорошие полгода – 1988 год, первые полгода. Потом я уехал. Всё стало совсем по-другому. Но эти полгода были хороши. О! Я играл с живыми людьми, я играю с машинами с тех пор. И это ужасно. И я слышу, конечно, не то, что записывается. И это нужно каждый раз перезаписывать. А петь надо хорошо. А хорошо петь, значит, надо страдать. А страдать – это значит, что я быстро устаю. И это всё один. О! Как это ужасно! А! Музыкальная пауза. Давай радио послушаем. (Радио: «Песня на родном языке!»). Давай, до расскажу. Да, значит песня. Песню написал Шварц на стихи Марины Цветаевой в 1972 году, ещё до того, как на Цветаеву начали писать песни, ещё до того, как её разрешили, по идее. Я не думаю, что она издавалась в то время. И записал её на плёночку тогда, кассетную. А! Тогда ещё не было кассетников. Потом переписал на кассетную. Которую я недавно у него взял, к моему большому удивлению. Я слышал когда-то, как он её поёт. Давным-давно, когда я к нему пару раз, совсем первые разы приходил, году в 84-м. И он её пел и играл. Она была очень красивая. А потом я её забыл. И она была опять на этой плёночке, которую он дал мне послушать, потому что он хочет теперь, чтобы мы с ним записывали его песни. И что мы будем делать, потому что у него очень хорошие песни. Но он её совсем по-другому играл и пел. Очень тихо и с очень красивыми такими джазовыми аккордами. Причём, не по виниловому молотку, а красивыми аккордами, и, по-моему, даже на 12-струнке. Я этого всего не сделал. Сделал более-менее наоборот.
На самом деле, песен будет больше, и они будут быстрее делаться, потому что я с работы ушёл только месяц назад и сейчас у меня появилось время. Я вас люблю. Я к вам приеду. Но не знаю, когда. Когда допишется этот несчастный альбом, который будет двойным и называться будет «Песни мигрантских костров», том первый, том второй. Том первый будут мои песни, под кодовым названием «Привет из Крыма!». Том второй будет старая попса совковая и американская, под общим названием «Зелёная…» В общем, я уже сделал. Я не знаю, что до вас доходит, что не доходит. Вот этот «Супчик с потрохами», который я сделал, и который здесь очень хорошо пошёл. Ну, естественно, не на американском радио. Я не знаю, дошёл он до вас или нет. Там есть матерные слова – минет. Я не знаю. Я пишу, как пишу.
Крутить их или не крутить – это вы сами смотрите. А в Нью-Йорке видеть его можно редко, потому что у него нет времени приезжать. А когда он приезжает, суматоха и мы ничего не успеваем. А так, как я всё время делаю всё сам, я не умею этого всего делать. Я надеюсь научиться, но пока не умею. Мне очень жалко, потому что некоторые песни, которые я написал за последний год, не считая тех, что были написаны раньше – очень хорошие. И мне бы хотелось их хорошо записать. Причём, я слышу, какие они должны быть. Трудно. Всё, если что нужно, звоните!
Продолжение интервью 2014 года:
Сначала был Тартуский университет в Эстонии, насколько помню.
Ну, да. Но оттуда ещё вернулся сюда. То, что музыкой занимался в Харькове, это было уже после этого университета. А там я музыкой не занимался с тех пор, как приехал, и до того, как уехал. Я музыкой стал заниматься, уже когда в Петербург приехал. А до этого играл только на днях рождениях. Ну, ещё записи делал.
Кто первый сказал: «Захар, мне нравится то, что ты пишешь, что ты играешь?».
Меня все всегда хвалили. И хвалят до сих пор.
То есть, с мнениями таких негативных критиканов не сталкивался?
До сих пор не понял, где они.
Сколько лет занимался программированием по специальности?
Сколько в Штатах жил, столько и занимался. Лет 10.
Вообще, нравилось это делать, хоть в какой-то степени?
Учить что-то нравилось. Изучать. А делать — нет.
Много ли у тебя друзей было в США?
Ну, они все русские. Но много, они и есть до сих пор.
Вернулся в Харьков в 2002-м.
Нет, сначала вернулся в Россию, в Питер. Жил там лет 5. Потом жил в Москве, ещё несколько лет. А потом, когда с моим паспортом жить в России стало невозможно, переехал в Харьков. Это был 2007 год.
С 2002 по 2007 год, можно сказать, жизнь бросала по СНГ.
Я жил в России, в столицах.
Это, в принципе, обусловило создание группы «Шива»?
Группа у меня была, когда в Питер только переехал. В основном «ДДТ». И Чиж. Мы ездили какое-то время вместе.
Чьё было предложение изначально? Твоя инициатива или кого-то из ребят?
Моей дирекции. У меня была дирекция.
В группе «Шива» принимал участие, как пишут, Чёрный Лукич.
Ну, это один раз, когда возил его в Москву. И чтобы не просто так, он играл у нас на гитаре. Да, это правда. Он мне очень нравился. Он бухал. Он был чуть ли не первым алкашом, с которым близко столкнулся. Недавно это вспоминал на вечере его памяти. Первый мой опыт с алкоголизмом — был Чёрный Лукич. Теперь уже умею с ним общаться, а раньше не умел. Тогда меня всё шокировало.
Первый альбом «…и никого другого».
Записывал альбом, потому что какая-то аппаратура была арендованная. И она была арендована на какое-то время, надо было записать альбом.
Кому первому дал послушать альбом?
В Чикаго мы его презентацию делали. Там и первые слушатели. Он очень популярный был сразу. Его стали все крутить в плеерах. Меня все, обычно, на плеерах слушают. Вот, первые русские, которые меня стали слушать в плеерах, были в Америке в 1991-м. Нас там очень много было тогда.
Что-то из твоих песен задействовано как саундтрек к фильму?
Да, но не так чтобы. Этот фильм, наверное, никто не видел. По телевизору там что-то было. Потому, что помню, что разрешал права. Какой-то детектив московский, со Станиславом Любшиным.
Сингл «Моя МакSим». Знаком ли с певицей лично? Были ли какие-нибудь разговоры про авторские права?
Лично с ней не знаком. Так я же не издавал ничего! Проблемы с авторскими правами возникают, когда что-то печатаешь, а когда что-то записываешь, обычно не придираются. Ко мне никогда не придирались.
Какая самая первая песня другого исполнителя прилюдно была спета?
Понятия не имею! Наверное, «The Beatles» какие-то песни. Это я сейчас говорю, что у меня программа в основном состоит из повстанческих песен УПА.
Так выйдет всё-таки этот альбом?
Вряд ли. Надо услышать хоть одну повстанческую песню УПА, кроме «Лента за лентой». Её мне тоже тяжело играть, потому что она быстрее, чем мне удобно играть.
Набор песен, который был в начале 2000-х на концертах, и набор песен, который есть сейчас, сильно отличаются?
Наверняка. Я всегда стараюсь добавлять и всюду убирать. Но никогда не сравниваю. Наверное, что-то отличается. Там главное не сами песни, а как я их играю. Это меняется.
Ощущение, с которым исполняешь песни, тоже отличаются?
Не знаю, что значит ощущения, с которым исполняешь песни. Я всё играю, чтобы точило, чтоб качало. Это ощущение не меняется.
Где чаще пишутся песни, в каких местах?
У меня недостаточно информации, чтобы статистику наводить. Вообще даже не знаю, где. Я очень мало их пишу. Совсем мало. Меньше всех. У меня сейчас дома вообще ничего не получается, кроме как сериалы смотреть. Слишком много свободного времени и слишком мало каких-нибудь ограничивающих критериев. Сейчас могу целыми днями вообще ничего не делать, только дрочить и смотреть сериалы, потому что живу один, и мне делать ничего не надо. При этом общаюсь с большим количеством народа, управляю какими-то мощными процессами, участвую в немецких войнах.
Ты отдаешь предпочтение интернет-общению или живому?
Интернет-общение позволяет общаться с гораздо большим количеством людей. И не отвлекает от дрочения и смотрения сериалов. С людьми живьём общаться одновременно со многими сложно, потому что обычно музыка играет везде. И они все на своей волне какой-то, и как вообще с несколькими людьми общаться одновременно живьём, не понятно.
За что себя любишь?
За то, что я такой толстый, конечно! Я не знаю, как-то не задумывался. Мне тяжело, конкуренции-то нет. Не понятно даже, с кем сравниваться.
Познакомился с ребятами из «ПсиХеи», с Фео. Было у вас сотрудничество?
Мы познакомились, когда работал на их концертном альбоме «Людям Планеты Земля». А потом они были любезны, и позвали меня к себе жить, когда у них была большая квартира в Петербурге на против музея Набокова.
Были ли другие «альтернативные» группы, с которыми познакомился через «ПсиХею»?
Через «ПсиХею» – не факт. Были, с которыми при похожих условиях познакомился. Нет, «ПсиХея» – крутые. Они отчётливо отличаются от всех своих. Особенно в этом году, когда мы с ними даб играли для фильма «Улетай в свой космос» Кристины Диско (2013). Они оказалось, могут ещё и даб играть. Я ж всегда один, поэтому вызывает удивление, когда кто-то может со мной играть.
Были попытки в последнее время задуматься о группе, или совсем уже на это дело махнул рукой?
Задуматься попытки были. Но это же надо жить с ними в одном городе, координировать планы, играть на более крупных площадках. Мне это всё не обязательно, потому что сейчас я всё равно не записываюсь. А когда один, деньгами делиться не надо, гораздо проще всё делать. Я сейчас живу на своих клубных концертах, чуть ли не один в России.
Остались ли в этом мире люди, с которыми ещё хотел бы спеть?
Да я с кем угодно могу петь! Я вообще хорошо пою. К чему это всё сводится? К публичному мнению, что ли? Мы те единицы музыкантов, которые в России и Украине существуют довольно независимы от мнения публики.
Можешь себя назвать контркультурным музыкантом? У тебя есть песни, в которых ты достаточно явно и чётко указываешь на какие-то социальные огрехи, проблемы.
Нет. А где контр? Контр к чему? Это не обязательно контркультура. А это что, контркультура, да? Не знаю, я не чувствую, что мы с тем же Вакарчуком из «Океана Ельзи» с двух сторон одного и того же. Мы одним и тем же делом занимаемся. Просто он популярнее, а я нет.
Не считаешь себя популярным?
Не таким, как Вакарчук. Но мне кажется, что мы занимаемся похожими делами. И мне он ужасно нравится. Особенно последние работы. С ранним меньше знаком. Но у меня есть на него хороший выход.
Захар, у тебя есть мечта?
Есть мечта, наверняка, да. Чтобы паралич отпустил полностью, чтоб дыхалка вернулась, чтобы русские перестали лезть на украинскую землю.
Концерты в Харькове действительно тебя радуют?
Именно в Харькове? Радуют, да. Вот сейчас, в июне будет, снаружи на улице Пушкинской, в клубе «Акуна Матата». Вообще, люблю снаружи играть. Мне везде нравится играть: и в Москве, и в Америке.
Приглашение выступать инициируется другими людьми? Или бывает, захочется куда-то поехать, а у тебя остались там какие-то связи, и написал, что хочу приехать?
Никогда в жизни не инициировал собственных концертов. Это у меня уже, получается, фишка такая. Никогда никуда не просился. Это явно сильно ограничивает их круг. Но меня и без этого везде зовут. Вот летом, например, через две недели еду в Китай, потом в Америку, а потом возвращаюсь в Украину, где, на самом деле, настоящее сафари для меня. Где сейчас вообще интересно.
В Китай впервые едешь?
Да. Раньше только в Японию и Дальний Восток.
Есть ещё страны, в которые хотел бы поехать?
Нет, я, наверное, уже везде был, где хотел. Китай мне тоже не очень интересен. Но они платят по 1000 юаней за концерт.
А есть то, что ты ещё нет реализовал как музыкант, но очень бы хотел?
Какие-то определённые вещи? Я ж тебе сказал, что у меня паралич и дыхалка села. Тебе нужно об этом и спрашивать. Остальное хуйня.
О харьковском рок-н-ролле что можешь сказать? Есть ли он вообще?
Ну, был. Был момент хороший, когда привезли Чижа в Харьков. Потом всё развалилось по обычным причинам: болезнь и отсутствие интереса со стороны спонсоров. Вообще, эти причины во всём, везде: болезни и отсутствие интереса со стороны спонсоров. То, что «5nizza» дали развалиться без всяких болезней — это, по-моему, дико. И то, что «Разные Люди» там так жили, это тоже преступление.
Есть ли в Харькове ещё люди, которых ты с удовольствием слушаешь, как музыкантов?
Ну, «SunSay». И Сергей Бабкин нормальный. Ходил на его концерты в театр Шевченко. Удушить только эту его жену! Даже можно не душить, просто как-то оттащить. Там в какой-то момент концерта они, взявшись за руки, качались на качелях. Точно, как у нас во дворе дети разыгрывали, когда мне было лет 7.
Себя слушаешь? Свои песни? Бывает такое?
Ну, когда издаю или вешаю куда-то – слушаю. Но не для удовольствия. Я себя довольно много слышал. Я ж ещё и концертирую, каждый день себя слышу.
Есть ли в твоей жизни люди, с которыми бы хотел ещё познакомиться?
В смысле, живые? Наверное, со всеми уже познакомился. Я вообще, довольно везучий в этом смысле. Если чего-то захочу, оно случается. Так что всё, что когда-то хотел, скорее всего, уже случилось.
Принимал ли участие в каких-то телепрограммах?
Нет, на телевидение не хожу. Но я много отказывался от такого участия. Ну что я сейчас туда пойду? Я уже трясусь и толстый. А раньше слишком быстро гневаться начинал. Это сейчас я уже расслабился. Там же никакого права редакции нет. Я не люблю, когда права редакции нет.
О своей публике что можешь сказать? Есть ли среди них люди, которые выросли на твоей музыке и, по большому счёту, родители приводят своих детей?
Бывает, родители приводят своих детей. Чем моложе, тем я довольнее по идее. Так что, если они ещё детей своих приведут, я только доволен. Ну, а дети не так уж, чтоб дети, я больше люблю подростков и молодых. Подростков люблю больше, чем детей.
Какому кинематографу больше отдаёшь предпочтение?
Зарубежному. Но я посмотрел «Географ глобус пропил» на прошлой неделе. Могу ничего такого не смотреть ещё какое-то время. Но я фильмы тоже мало смотрю, телевидение смотрю гораздо больше, чем кино.
Те люди, которые тебя наблюдают долгий период времени и близко с тобой знакомы, говорят ли они о том, что ты сильно изменился, как человек?
Не мне. Они всё время жалуются, что всё время одно и тоже. Я же с ними, когда общаюсь, они не поднимают тем, с кем бы вы хотели ещё сыграть. Это же не вопрос вообще. У меня всегда совсем другие темы разговоров.
На чём больше всего концентрируешься в последнее время? Какие темы заботят?
Война меня заботит. А остальное не очень заботит.
Музыкальные предпочтения в последнее время тоже меняются? Было интервью, в котором ты говорил, что «Maroon 5» слушал продолжительное время.
Никогда в жизни их не слушал! Может, они мне нравились два раза. Я вспомнил, во второй раз, когда они мне нравились (они мне уже нравились когда-то в прошлый раз). Никогда в жизни не слушал их дома. Просто мне нравилось, как он танцует и поёт. Я приводил их в пример, что я настолько ничего не слушаю, что для меня «Maroon 5» выделяются, потому что там симпатичный вокалист.
Очень полно ответил на вопрос: «Главная проблема музыки в России». Были ли ещё полные ответы на какие-либо темы?
Я не относился к этому, как к полному ответу на вопрос. Просто начал писать песню про то, какое радио говно. Получается, что радио — не самое главное говно, и получилось другое. Искренняя песня, как большинство моих песен. Она не писалась через задумку. Просто начал писать песню «Главная проблема музыки в России — это радио», и понял, что в общем-то, нет. Потому, что радио не работает. А если так думать, что каждый в отдельности выбирает, что ему слушать, получается главная проблема. Там фишка в этой песне, что вот эта логика выкладывается постепенно, пошагово. И вообще, выкладывание логики пошагово — моя фирменная фишка. Она в большинстве моих популярных песен. Задаётся изначально затравка, а потом логическими шагами приходишь к припеву.
Что больше всего нравится в Харькове?
Ну, сейчас то, что метро новое — хорошее дело. Что парк Горького почистили. Прикольно! Мне не нравится, что билеты в Москву дорогие, вдвое дороже на самолёт, чем из Киева и Днепра. Мне не понятно до сих пор. Билет из Харькова в Москву на самолёте стоит от 2000 гривен, а из Днепропетровска и Киева — от 1000. Поэтому, сейчас получается дико. Я, когда летаю в Москву, еду в Днепропетровск или Киев, а оттуда — на самолёте в Москву. Во-первых, летаю в Москву каждую неделю, получается, сложно всё. Но легче, чем на поезде. На поезде сейчас стали задавать всякие вопросы. В последний раз, когда ехал на поезде, российские пограничники спрашивали, как я отношусь к истории в Крыму. Когда на самолёте летаешь, ничего такого не спрашивают. Только один раз у меня такое было недавно. Прилетел в Москву из Донецка, и пограничница спрашивает: «Что вы делали в Донецке?». Я хихикнул в ответ. Ей хватило. Просто вспомнил, что я на самом деле делал в Донецке. И просто неприлично хихикнул. Ей хватило. А погранцы, ФСБшники, или кто там российские, они там: «А какие песни вы поёте?». А я представил, как скажу какие песни я пою! — «Песни МакSим», — говорю. У меня были заранее выпущены афиши, потому что Олег Каданов предупредил, что его не пустили в Воронеж. Он предупредил, что их не пустили, потому что у них не было распечатанных афиш. Так я распечатал афиши, и они, в общем, пустили. С тех пор на поезде через границу не езжу.
Про татуировки часто спрашивают?
Ну, наверное. Отвечаю. Вот эта — 604 микрорайон Харькова, а эта — «Хай живе Україна. Это в 1997-м. А эта в 2002-м.
Это было приурочено к какому-то событию или просто фрагменты жизни? С чем-то пришлось расстаться, или…?
Нет, ни с чем не пришлось расстаться. Это просто познакомился с кольщиком новым в Питере. А это — после хорошего рейва в Сан-Франциско. Я помню момент этот. Ну, и ещё есть «Разные Люди». Была раньше. Теперь куда-то исчезла. А! Вот она! В 2002-м, когда они меня позвали в Питер. Я себе набил, а потом Чиж себе такую же набил. Я очень гордился, что он тоже себе набил. У него на спине.
Поиграли, прожили, а с Сашей Чернецким ничего вместе не записали.
Почему не записали? Записали! Мы, когда записывали ремикс «Ворона», я продюссировал.
К ремиксам как относишься? На свои песни, на другие?
Нормально. Мне, бывает, ремиксы довольно дикие, я хорошо к ним отношусь. Обычно трансовые.
Потребитель русскоязычной рок музыки, кто он? Сложился ли какой-то портрет?
Они разные все. Они разных возрастов и разных демографических категорий. Я тебе говорю, у меня концерты, они все разные. Они обычно дерутся друг с другом.
Чего дерутся-то?
Ну, за ресурсы. В смысле, чего дерутся? Как обычно.
